"Актер всегда играет живого человека"
- Станислав Андреевич, на этом фестивале специально проходят мероприятия в честь Бориса Васильева. Расскажите, пожалуйста, о своих встречах с ним, о работе, каким он вам запомнился?
- Я с ним не встречался практически. Только однажды в театре, во МХАТе, он меня поздравил. А так никаких у меня с ним встреч не было. Я только знаю его судьбу и восхищался этим человеком, какой он смелый, какой он честный, порядочный и талантливый. Меня всегда поражал правдой Василь Быков. Очень много было хорошей литературы, но особенно те, кто прошел фронт, армию, кто не юлил и не хитрил. Тогда ведь так сложно было с цензурой, с властью, не все пропускали, не все разрешалось.

- Как вам работалось над фильмом "Не стреляйте в белых лебедей"?
- Я скажу только одно: я старался быть этим человеком.

- У вас не возникало ощущение, что что-то есть жертвенное в этом герое, что-то от Христа?
- Понимаете, роль актера - все-таки живого человека сыграть, он в результате только может оставлять такое впечатление. А в процессе работы ты очень конкретен; и когда над ролью работаешь, вспоминаешь каких-то людей, если сам интуитивно не приходишь к пониманию того человека, которым ты хочешь быть. Вспоминаешь детство, или память тебе рождает каких-то знакомых, похожих на этих людей, и ты пытаешься конкретного человека изобразить. А если говорить уже о том, как человек ходит, какой он, как слушает других, стесняется или он смелый, даже нахальный... Пытаешься изучать такие крупицы характера и потом догадываешься, каков он, и пытаешься им стать. А уж какое впечатление в результате... Ну вот все считают "святой, святой". А кто такой "святой"? Человек, который живет по заповедям: не ворует, не обманывает.

- Скажите, а есть у вас какие-нибудь точки соприкосновения со Смоленском? Кроме того, что вы приехали к нам на кинофестиваль?
- Была у меня одна романтическая история. Я был здесь сутки в далеком уже году. Если я скажу, в каком году, вы узнаете тогда, сколько мне лет, а актеры и женщины - они же скрывают возраст свой, чтобы пытаться еще производить какое-то впечатление. Пусть скромное, но впечатление же. Мне нравилась одна девушка, она была спортсменка, поразила меня тем, что здорово играла в баскетбол. Я ее увидел в форме, и это меня как-то очень обеспокоило. Вот я и приехал на нее посмотреть, а вечером уже должен был уехать. Но это очень давно было, я был тогда свободным человеком и имел моральное право посетить ваш город...

"Теща писала на меня в ЦК"
- Вы родились и выросли в деревне, остались ли вы, по сути, деревенским человеком или все-таки уже городской? И как вы относитесь к тому, что сейчас происходит с деревней?
- Это трагедия, ведь, как ни парадоксально это покажется, именно там - истоки России. Именно из деревень выходили люди, умеющие трудиться, очень много талантливых рождала деревня. Дворянство у нас тоже не в городах существовало; как теперь принято говорить нашим языком, там у них был офис, а тут - загородный дом, то есть усадьба. Все писатели жили в деревне, мыслящие, дорожащие своей Родиной, дворяне, сражающиеся за эту Родину - их всех тоже можно было назвать деревенскими, только условия деревни тогда были лучше. Сейчас это жалкое, страшное зрелище. Мы тоже к деревне относимся. Человек меняется, если охвачен трудом городским, это накладывает отпечаток на его характер, на его судьбу даже. Но лучшие детские годы проходили именно там. У нас такие были персонажи! Дядя Вася вон как выпьет, до четырех утра ходит по деревне и поет, голос как у Лемешева. А он часто "принимал" - так что деревня весь его репертуар изучила. А днем потом говорил: "Я чего-то ничего не помню". Такой добрый был человек, никогда никого не обижал. Другой, школьный друг мой, был конструктором военной техники, чем очень гордился. Вот он сидит, сочиняет очередную ракету, а его в партбюро вызывают. Приходит - а там комиссия; тех, кто в секретных организациях работал, время от времени проверяли. И вот сидит команда очень серьезных людей, один военный, остальные в штатском. Вот, говорят, ваше личное дело, что ж вы не указали, что в плену были? Немцы, говорят, взяли вашу деревню. А он и отвечает: "Да, действительно, был там, но немцы вошли, потом их наши выбили, так что деревня в оккупации всего два часа была. А мне там было всего три месяца, так что я не был опасен". Ну и отправили его работать. А он из деревни, и вот отношение было. Вот я очень люблю рассказывать о Василии Макаровиче Шукшине. Какие характеры у него, в городе ведь такие не найдешь.

- А свои наблюдения деревенские вы использовали потом в работе, например, характеры, увиденные в детстве?
- Ну да, конечно. Позволю себе еще нескромно, был я режиссером, "Позови меня в даль светлую" мы экранизировали. Сначала Василий Макарович дал мне сценарий, когда мы с ним подружились, и я пошел хлопотать в кино. Я актер, я никто, никакого образования и отношения к режиссуре не имею. Но когда я прочитал, я был поражен, как он любит людей, мне хотелось показать их самому, так, как я их воспринимаю. Но в Госкино руководители, что характерно, все русские люди, сказали: "Шукшина много будет на экране". И это дело отложили. Тогда мы с Василием Макаровичем договорились, что я сделаю радиоспектакль, заодно и себя проверю. Шукшин хотел брата сыграть, но, как известно, Василий Макарович со съемок у Бондарчука не приехал. Я попросил Михаила Александровича Ульянова, чтобы он эту роль сыграть, и мы сделали на радио спектакль. Сейчас, извините, буду хвалиться: многие страны купили наш радиоспектакль, включая Англию. Когда братские страны - это понятно, а тут я думаю: как же они будут Шукшина переводить на свой язык, потому что это невозможно, такие потери идут.

- А вы сами когда-нибудь страдали от так называемых "закрытых рецензий" или от зависти коллег?
- На меня доносы никто не писал, правда, первый теща написала. И почему-то в ЦК. Я где-то что-то скажу дома - и вдруг мне звонок, меня вызывают.

- "Мой зять украл машину дров"?
- Да (смеется). "Вы воровали бревна?" - спрашивают. "Нет", - отвечаю. "Идите, свободны... пока". Ну вот писала, а так больше никто. Кто завидовал, я знаю, догадывался. Когда случилось так, что меня один человек здорово подвел, многие обрадовались. Когда я после болезни вернулся в коллектив, я вдруг увидел тех людей, с кем я дружил, с кем выпивал... Они так помрачнели, что я еще ходячий... бывало, бывало. Но можно это простить, они же ошибались. У них жизнь такая. Когда ко мне кто-то плохо относился, я думал: или он ничего не понимает, или злой человек. Бог его простит.

Анастасия Голикова
,Газета Город